Упав на колени, принцесса мысленно собралась, расчищая воздух над лицом Мейсона. Он был без сознания. Перепачканное, но умиротворенное лицо – Айя впервые видела своего соперника таким. Нависа рядом не было, значит, жизни наследника ничего не угрожало. Принцесса приподняла его мокрую голову и уложила на свои колени. Не хватало еще, чтобы старший сын Драконов захлебнулся. Такая нелепая смерть грозила отнять у нее звание самого неудачливого наследника, а глупыми титулами Айя делиться не спешила.

– Мейсон, – позвала она, прикладывая мокрые пальцы к его носу. Хвала Санкти, он дышал.

– Ты в состоянии драться? – спросила принцесса, не представляя, что делать, если он захочет продолжить бой. Глаза орлиной наследницы слипались, а тело просило об отдыхе.

«Только бы продержаться», – мысленно взмолилась Айя.

Светлые ресницы дрогнули, и на дочь короля уставились голубые глаза противника. Мейсон молчал, продолжая спокойно смотреть, и Айя тоже не спешила что-либо говорить. Не могла найти слов, чтобы разобраться в ощущении неотвратимости грядущего. Принцесса чувствовала нутром, что человек на ее коленях только что стал для нее настоящей угрозой. Ей непреодолимо захотелось повернуть время вспять и отказаться от битвы; найти другое решение, лишь бы Мейсон сейчас не смотрел на нее так, будто бы обещая, что после этой битвы их вражда не закончится.

– Покажи, – одними губами произнес он, и Айя вышла из оцепенения. Замешкавшись, она подняла дрожащую руку. На ладони, повинуясь воле хозяйки, вырос огонек, тонкий, словно пламя свечи.

Мейсон прикрыл глаза. Долгую минуту он был недвижим, а затем, едва раскрыв губы, признал:

– Победа твоя.

Звук шагов по воде нарушил их уединение.

– Объявляю поединок оконченным, – громко сказал Долор, останавливаясь у поверженного наследника Драконов. Охранник протянул ему руку, и тот поднялся, слегка шатаясь. Тут же его поддержали другие руки, и Мейсон понял: они принадлежат брату. Он закрыл глаза, уверенный, что теперь точно не упадет.

– По обоюдному согласию победителем объявляется наследница Орлов.

Пусть Айя и выиграла, но на лицах людей, подтвердивших ее победу, принцесса не увидела и тени радости. Странное чувство – будто выигрыш сочли виной, а не достижением.

Им всем нужна была передышка. Несколько дней отдыха, которые обернулись неделями тишины.

Джонас исчез. Нет, конечно же, он был дома, но ни в замке, ни в жизни принцессы не появлялся. Мейсон решил последовать примеру брата и тоже скрыться – Айя несколько раз справлялась у слуг о его самочувствии, но так и не получила ответа. Драконьи братья отгородились от всего мира, и орлиная наследница чувствовала себя как никогда одинокой.

Айя боялась вспоминать прошедшую битву. Стоило ей только задуматься о ней, как от страха холодели ноги. Она едва не оставила лучшего друга единственным сыном в семье. Что случилось бы с Джонасом, погибни Мейсон? Почему во время поединка она сражалась так, будто старший драконий сын действительно был ей врагом? И, милостивые Владыки, почему во время битвы она испытывала радость?

Принцесса придвинулась ближе к камину. Ночь за окном доживала последние часы, а сон никак не приходил. В глаза словно песка насыпали. В комнате мерно трещали догорающие дрова – единственный звук в вязком полумраке. Айя подсела так близко к кованой решетке, что ощущала жар на голых стопах.

«Чушь», – сказал бы ее учитель, услышав, что огненный маг чувствует боль от пламени, но Айя знала то, что пропустил вредный старикан. У каждой силы есть трещина, и она свою нашла. Слабое место, способное даже пламя обернуть против нее самой.

Айя обвела усталым взглядом свои покои, ища способ отвлечься. Но идея, придя в голову, заполонила все мысли. И раз уж она вспомнила… Решившись, принцесса резко сунула руку в огонь, пряча пальцы в горячих углях.

Закрыла глаза и тут же увидела Мейсона. Третью неделю он не выходил у нее из головы, будто смола, прилипшая к одежде. Только вот лицо наследника Драконов не надменное, как обычно бывает, а спокойное. Блестит от соленой воды. Таким он лежал у нее на коленях, проиграв честный бой. Только отпустив воспоминания, можно забыть лицо соперника. Но на смену ему тут же приходят другие. Маленький ребенок с пухлыми щеками и курносым носом. Пожилая женщина в цветочном палантине. Мужчина с задорной улыбкой – он громоподобно смеется, и у принцессы наяву закладывает уши. Лысый пекарь с окраины. Пышногрудая певица с блестящими глазами.

Десятки людей, погибших в пожаре, – Айя знала лицо каждого. Служители Санкти рассказывали ей о них больше, чем о Владыках. Отводили принцессу в дома, где еще жила тень утраты, для того, чтобы ни одно имя не осталось для нее просто словом. Погибшие – это не перечень в свитке. За каждым стояла целая жизнь, длинная или короткая, но с одинаковым финалом в бушующем пламени.

Вчера был ежегодный День Памяти. День, когда на принцессу открыто смотрели с ненавистью, провожая гробовым молчанием, пока она зажигала свечи на алтаре в городском соборе. Айя молилась Владыкам и чувствовала, как горит спина от чужих взглядов. Она терпеть не могла поминальную службу, во время которой все говорили об умерших, чтобы после легко забыть о них еще на год. Те, кто действительно почитал павших магов, не пришли вчера в собор; не было ни Матушки Медведицы и ее дочерей, ни Тео, ни других родственников погибших.

В этот день служители Санкти каждый год читали длинную проповедь о необходимости жертв; о Владыках, которые были жестоки, но справедливы, и о высочайшем благе, за которое заплатили умершие. Монахи умели давить на нужные точки, преподносить прошлое так, чтобы гнев народа, вспыхивая с новой силой в День Памяти, к концу проповеди утихал. Недовольные дочерью короля выходили из собора с чувством опустошенности, смирения с прошлым и покорности перед будущим.

Айя же шла в подземелья замка, ближе к заброшенным тюремным камерам, в которых отпала необходимость десятки лет назад. В столице построили новую тюрьму, и ненужные темницы в замке опустели, отсырели и завонялись. Теперь там жили только крысы, и они одни знали, чем занимается принцесса, укрывшись от посторонних глаз.

В руке заметно пекло. Айя приоткрыла веки, наблюдая, как огонь лижет белую кожу. «Похоже, еще недостаточно. Много времени прошло с последнего раза. Я стала спокойней». Принцесса задержала дыхание. Последнее лицо она не хотела вспоминать. Уж лучше бы и вовсе не знала.

Мод была настоящей красавицей. Айя видела портрет девушки только однажды, но навсегда запомнила ее лицо, длинные рыжие локоны, тонкие пальцы, придерживающие легкую юбку, и внимательный, сосредоточенный взгляд. Говорили, что по Медвежьей дочери вздыхали десятки юношей, а она мечтала стать ученым. Успела стать талантливой выпускницей. Была возлюбленной Тео.

По коже полоснула острая боль, и Айя вскрикнула. Образ Медведицы тут же распался. Принцесса, шипя, выдернула руку из огня, разглядывая обугленную кожу. Даже когда пламени уже не было, боль продолжала путешествовать по телу, эхом расходясь до самих стоп. Голова немного кружилась. Орлиная наследница поднялась на дрожащие ноги и направилась к чану с водой. Со вздохом опустила в него руку.